Неточные совпадения
— Ну, — в привычках мысли, в направлении ее, — сказала Марина, и
брови ее
вздрогнули, по глазам скользнула тень. — Успенский-то, как ты знаешь, страстотерпец был и чувствовал себя жертвой миру, а супруг мой — гедонист, однако не в смысле только плотского наслаждения жизнью, а — духовных наслаждений.
Лоб его странно светился;
брови высоко поднялись; косые глаза пристально смотрели в черный потолок; темные губы,
вздрагивая, выпускали розовые пузыри; из углов губ, по щекам, на шею и на пол стекала кровь; она текла густыми ручьями из-под спины.
Нижняя губа, чуть-чуть оттянутая углами вниз, по временам как-то напряженно
вздрагивала,
брови чутко настораживались и шевелились, а большие красивые глаза, глядевшие ровным и неподвижным взглядом, придавали лицу молодого человека какой-то не совсем обычный мрачный оттенок.
Являлись и еще люди из города, чаще других — высокая стройная барышня с огромными глазами на худом, бледном лице. Ее звали Сашенька. В ее походке и движениях было что-то мужское, она сердито хмурила густые темные
брови, а когда говорила — тонкие ноздри ее прямого носа
вздрагивали.
В сенях зашаркали чьи-то ноги, мать
вздрогнула и, напряженно подняв
брови, встала.
И думала о том, как расскажет сыну свой первый опыт, а перед нею все стояло желтое лицо офицера, недоумевающее и злое. На нем растерянно шевелились черные усы и из-под верхней, раздраженно вздернутой губы блестела белая кость крепко сжатых зубов. В груди ее птицею пела радость,
брови лукаво
вздрагивали, и она, ловко делая свое дело, приговаривала про себя...
Она ходила по комнате, садилась у окна, смотрела на улицу, снова ходила, подняв
бровь,
вздрагивая, оглядываясь, и, без мысли, искала чего-то. Пила воду, не утоляя жажды, и не могла залить в груди жгучего тления тоски и обиды. День был перерублен, — в его начале было — содержание, а теперь все вытекло из него, перед нею простерлась унылая пустошь, и колыхался недоуменный вопрос...
— Они это умеют! — отозвался парень, хмуря
брови. Плечи у него
вздрогнули. — То есть боюсь я их — как чертей! А мужики — не били?
Вечером хохол ушел, она зажгла лампу и села к столу вязать чулок. Но скоро встала, нерешительно прошлась по комнате, вышла в кухню, заперла дверь на крюк и, усиленно двигая
бровями, воротилась в комнату. Опустила занавески на окнах и, взяв книгу с полки, снова села к столу, оглянулась, наклонилась над книгой, губы ее зашевелились. Когда с улицы доносился шум, она,
вздрогнув, закрывала книгу ладонью, чутко прислушиваясь… И снова, то закрывая глаза, то открывая их, шептала...
Ее доброе большое лицо
вздрагивало, глаза лучисто улыбались, и
брови трепетали над ними, как бы окрыляя их блеск. Ее охмеляли большие мысли, она влагала в них все, чем горело ее сердце, все, что успела пережить, и сжимала мысли в твердые, емкие кристаллы светлых слов. Они все сильнее рождались в осеннем сердце, освещенном творческой силой солнца весны, все ярче цвели и рдели в нем.
— Пошел бы! —
вздрогнув, сказала мать и оглянулась, тяжело вздохнув. Софья молча погладила ее руку и, нахмурив
брови, в упор посмотрела на Рыбина.
Улыбка женщины была какая-то медленная и скользящая: вспыхнув в глубине глаз, она красиво расширяла их;
вздрагивали, выпрямляясь, сведённые морщиною
брови, потом из-под чуть приподнятой губы весело блестели мелкие белые зубы, всё лицо ласково светлело, на щеках появлялись славные ямки, и тогда эта женщина напоминала Матвею когда-то знакомый, но стёртый временем образ.
Иногда он встречал её в сенях или видел на крыльце зовущей сына. На ходу она почти всегда что-то пела, без слов и не открывая губ,
брови её чуть-чуть
вздрагивали, а ноздри прямого, крупного носа чуть-чуть раздувались. Лицо её часто казалось задорным и как-то не шло к её крупной, стройной и сильной фигуре. Было заметно, что холода она не боится, ожидая сына, подолгу стоит на морозе в одной кофте, щёки её краснеют, волосы покрываются инеем, а она не
вздрагивает и не ёжится.
Он заметил, что постоялка всегда говорит на два лада: или неуважительно — насмешливо и дерзко, или строго — точно приказывая верить ей. Часто её тёмные глаза враждебно и брезгливо суживались под тяжестью опущенных
бровей и ресниц, губы
вздрагивали, а рот становился похож на злой красный цветок, и она бросала сквозь зубы...
Её
брови поднялись, рот полуоткрылся, и крылья носа
вздрагивали, точно Палага собиралась заплакать, — от неё веяло печалью.
Нос у неё
вздрогнул, тонкие
брови сошлись в одну линию, она прищурила глаза и не сразу ответила...
Он опять узнал черты, когда-то столь дорогие, и те глубокие глаза с их необычайными ресницами, и родинку на щепе, и особый склад волос надо лбом, и привычку как-то мило и забавно кривить губы и чуть-чуть
вздрагивать бровями, все, все узнал он…
Он отошёл прочь, отирая рукавом рубахи в кровь расцарапанное лицо. Среди двора стоял кузнец, мрачно нахмурив
брови. Илья, увидев его,
вздрогнул от страха и остановился, уверенный, что сейчас кузнец изобьёт его за сына. Но тот повёл плечами и сказал...
Строганый, облокотясь о конторку, зорко смотрел на него, рыжие
брови у купца
вздрагивали.
Прислонясь спиной к стволу клёна, Лунёв смотрел на могилу убитого им человека. Он прижал свою фуражку затылком к дереву, и она поднялась у него со лба.
Брови его нахмурились, верхняя губа
вздрагивала, обнажая зубы. Руки он засунул в карманы пиджака, а ногами упёрся в землю.
Вернулся мой путешествующий по карте палец из Рыбинска в Ярославль. Вспомнились ужасы белильного завода… Мысленно проехал по Волге до Каспия… В дербентские и задонские степи ткнулся, а мысль вернулась в Казань. Опять вспомнился арест, взломанная решетка, побег. И злые глаза допрашивавшего седого жандармского полковника, глядевшие на меня через золотое пенсне над черными
бровями… Жутко стало, а в этот момент скрипнула дверь, и я даже
вздрогнул.
Маякин
вздрогнул.
Брови у него сердито зашевелились, он пристально уставился острыми глазками в лицо дочери и сухо спросил ее...
Осторожно подошел маленький, сухощавый человек, в рваной поддевке с чужого плеча; серое лицо его искажала судорога, раздергивая темные губы в болезненную улыбку; острый левый глаз непрерывно мигал, над ним
вздрагивала седая
бровь, разорванная шрамами.
Стелла не пошевелилась, даже не
вздрогнула. Слишком все было странно в этот тихий солнечный день, чтобы разгневаться на грубое поклонение, от кого бы оно ни исходило. Только слегка поднялись
брови над снисходительно улыбнувшимися глазами: руку поцеловал мужчина.
Бурмистров сидит, обняв колена руками, и, закрыв глаза, слушает шум города. Его писаное лицо хмуро,
брови сдвинуты, и крылья прямого крупного носа тихонько
вздрагивают. Волосы на голове у него рыжеватые, кудрявые, а
брови — темные; из-под рыжих душистых усов красиво смотрят полные малиновые губы. Рубаха на груди расстегнута, видна белая кожа, поросшая золотистою шерстью; крепкое, стройное и гибкое тело его напоминает какого-то мягкого, ленивого зверя.
Ордынов нахмурил
брови и злобно посмотрел на старика. Тот
вздрогнул от его взгляда. Слепое бешенство закипело в груди Ордынова. Он каким-то животным инстинктом чуял близ себя врага на смерть. Он сам не мог понять, что с ним делается, рассудок отказывался служить ему.
Он видел, как вся вспорхнулась и
вздрогнула Катерина, как злобно засверкали глаза старика из-под тяжело сдавленных вместе
бровей и как внезапно ярость исказила все лицо его.
Великий грех!.. Но чем теплее кровь,
Тем раньше зреют в сердце беспокойном
Все чувства — злоба, гордость и любовь,
Как дерева под небом юга знойным.
Шалун мой хмурил маленькую
бровь,
Встречаясь с нежным папенькой; от взгляда
Он
вздрагивал, как будто б капля яда
Лилась по жилам. Это, может быть,
Смешно, — что ж делать! — он не мог любить,
Как любят все гостиные собачки
За лакомства, побои и подачки.
Маленький он, сухой, личико костлявое, щёки глубоко вспаханы оспой, а лоб почти не тронут ею, и на нём чутко, как мышиные уши,
вздрагивают брови, похожие на вопросительные знаки. Глаза маленькие, мутные и беспокойные.
Он
вздрагивает и, оглядевшись, хмурит
брови. Возле него, словно из земли выросши, стоит бледнолицая баба лет тридцати, с серпом в руке. Она старается заглянуть в его лицо и застенчиво улыбается.
Закончив гримироваться и одеваться при помощи «пороховской» горничной, как манекен, с похолодевшими конечностями, подхожу к зеркалу и смотрю на свое преобразившееся лицо, с удлиненными глазами, бледными щеками и заалевшим ртом.
Вздрагивают черные насурмленные черточки
бровей,
вздрагивают губы.
Голос, произнесший эти слова, был Биронов; нельзя было в том ошибиться ни императрице, ни окружавшим ее. Она
вздрогнула от неожиданности их, нахмурила
брови и с гневом сказала...
Лицо его скрашивали карие глаза, слегка прищуренные. Он немного гнулся, руки его часто приходили в движение, и
бровями он поводил, как только оживлялся в разговоре, голос его чуть-чуть
вздрагивал, теноровый, приятный, с легкой картавостью.
Лелька теперь только сообразила, что Юрка глубоко пьян. В комнате стоял тяжелый запах самогона. Она отвернулась и, наморщив
брови, стала барабанить пальцами по столу. Вдруг услышала странный хруст, — как будто быстро ломались одна за другою ледяные сосульки. Лелька нервно
вздрогнула. Юрка, охватив руками спинку стула, смотрел в темный угол и скрипел зубами.
Это властное «ты», с которым обращался к Настасье Федоровне в грузинском доме только один граф Алексей Андреевич, как бичом ударило гордую экономку. Она даже слегка
вздрогнула, и между ее густыми, точно нарисованными
бровями появилась маленькая складка, а в глазах на мгновение блеснул недобрый огонек.
Вот нахмурил царь
брови черные
И навел на него очи зоркие,
Словно ястреб взглянул с высоты небес
На младого голубя сизокрылого, —
Да не поднял глаз молодой боец.
Вот об землю царь стукнул палкою,
И дубовый пол на полчетверти
Он железным пробил оконечником —
Да не
вздрогнул и тут молодой боец.
Вот промолвил царь слово грозное, —
И очнулся тогда добрый молодец.